Целью разработки проекта Закона Российской Федерации «О поправке к Конституции Российской Федерации» является исключение из норм Конституции Российской Федерации запрета на государственную идеологию, а также исключение из правового поля Российской Федерации так называемых «общепризнанных принципов и норм международного права» и укрепление суверенитета Российской Федерации.
Исключение из правового поля так называемых «общепризнанных принципов и норм международного права», в первую очередь связано с тем, что в настоящее время отсутствуют какие либо прозрачные и объективные условия, процедуры и основания признания тех или иных принципов и норм международного права в качестве «общепризнанных». Таким образом, непонятно ввиду чего Российская Федерация, отказываясь от существенной части собственного суверенитета в части правового регулирования, предлагает в том числе судебной системе Российской Федерации право самостоятельно применять те или иные нормы как «общепризнанные принципы и нормы международного права», что влечет за собой недопустимую правовую неопределенность.
Следует учитывать, что положение об «общепризнанных» нормах и / или принципах международного права не является универсальным для мирового конституционного законодательства. Большинство конституций стран мира соответствующих апелляций не содержит. Такого рода положения присутствуют в конституциях следующих государств: Австрии, Азербайджана, Армении, Беларуси, Болгарии, Венгрии, Германии, Греции, Грузии, Йемена, Ирака, Италии, Ирландии, Киргизии, Литвы, Молдовы, Монголии, Португалии, Румынии, Словении, Узбекистана, Украины, Туркмении, Хорватии, Чехии, Эстонии (подавляющее большинство – это бывшие страны СССР и социалистического блока государств). Однако контекст использования этих положений и их смысловое содержание имеет принципиальное отличие от российского случая.
Российская Конституция апеллирует к общепризнанным нормам и правам шесть раз – преамбула, статья 15, статья 17, статья 55, статья 63, статья 69. Это больше, чем в любой другой конституции стран мира (за исключением Грузии). Как правило, в других конституционных текстах содержится по одной такой апелляции. Исключение составляют конституции Румынии, Азербайджана, Узбекистана, Беларуси – по 2 раза, Молдовы и Болгарии – по 3 раза, Грузии – 6 раз. Сам по себе перечень стран во главе с Россией особо озабоченных соблюдением «общепризнанных» норм и принципов показателен.
В подавляющем большинстве случаев положение об общепризнанных нормах и принципах международного права относится к сфере внешней политики государств. Подразумевается нерушимость границ, невмешательство во внутренние дела друг друга. Пример соответствующего подхода дает, в частности, ст. 10 п. 1 Конституции Монголии: «Исходя из общепризнанных норм и принципов международного права, Монголия будет вести миролюбивую внешнеполитическую деятельность». В этом же контексте соответствующее положение использовалось в Конституции СССР 1977 г.: «Статья 29. Отношения СССР с другими государствами строятся на основе соблюдения принципов суверенного равенства; взаимного отказа от применения силы или угрозы силой; нерушимости границ; территориальной целостности государств; мирного урегулирования споров; невмешательства во внутренние дела; уважения прав человека и основных свобод; равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничества между государствами; добросовестного выполнения обязательств, вытекающих из общепризнанных принципов и норм международного права, из заключенных СССР международных договоров».
В Конституции Вьетнама говорится об общепризнанных международных правовых нормах только в контексте регулирования вопроса об иностранном капитале (гарантия, что он не будет национализирован). Конституция Хорватии использует апелляцию к ним как обоснование права хорватской нации на суверенную государственность. Грузинская Конституция и вовсе обращается к общепризнанным принципам и нормам для предупреждения попыток национальных меньшинств подорвать территориальную целостность Грузии. Статья 6 п.2 Конституции Грузии заявляет следующую позицию законодателя: «В соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права осуществление прав меньшинств не должно противоречить суверенитету, государственному устройству, территориальной целостности и политической независимости Грузии». Грузинский и хорватский примеры иллюстрируют, что для малых, новообразованных государств апелляция к общепризнанным нормам и принципам международного права может использоваться и для защиты собственного суверенитета. В тоже время следует признать, что для России эта логика не действует.
Российская Конституция не просто говорит о существовании «общепризнанных» норм и принципов, но, в отличие от всех других конституций стран мира, инкорпорирует их в собственную законодательную систему и отдает им приоритетность по отношению к национальному законодательству. В таких формулировках, как в России, положение об общепризнанных нормах и принципах представлено только в Конституции Австрии и Основном Законе Германии. Соответствующие положения появились в конституционном праве этих государств после поражения в Первой мировой войне и были воспроизведены после очередного поражения уже после завершения Второй мировой войны. Они представляли собой исторически фиксацию ограниченности суверенитета потерпевших поражение государств. Заимствование этих прецедентных положения для Конституции РФ прямо указывает, что и законодательство России производно от факта поражения, что следует признать недопустимым.
При рассмотрении вопроса о необходимости исключения из Конституции Российской Федерации запрета на государственную идеологию, необходимо учитывать, что Конституция является не только юридическим, но и жизнеустроительным документом. Соответственно в ней должны быть определены принципы жизнеустройства. Основанием их выдвижения являются принятые соответствующим сообществом ценности. Без ценностной основы жизнеустроительные ценности сформулированы быть не могут.
Принцип суверенности национального государства (ст. 4 Конституции РФ) предполагает, что суверенность признается в качестве ценности. Выбор в пользу демократии (ст. 1 Конституции РФ) также задается принятием соответствующей ценностной платформы. Такая же ценностная развилка лежит при выборе между федералистской и унитарной моделью государственности, республиканской и монархической формами правления (ст. 1 Конституции РФ).
Утверждение модели социального государства предполагает значимость для соответствующего сообщества идеи социальной справедливости. Российская конституция заявляет приверженность перечисленным принципам государственного устроения, обнаруживает наличие определенного ценностного фундамента.
Следует признать, что отказ от осмысления принимаемых ценностей на основании апелляции к существованию общепризнанных принципов и норм, при условии фактического отказа от государственной идеологии, представляет собой механизм десуверенизации соответствующего государства.
Статья 2 Конституции РФ легитимизируют категории высших государственных ценностей. Указывая, что высшая ценность российского государства существует, она тем самым признает и наличие государственной идеологии. В качестве высшей ценности Конституция РФ определяет «человека, его права и свободы». В этом определении не находится места ни для существования самой России, ни для суверенности российского государства, семьи, национальных исторических традиций.
Необходимо обратить особое внимание на то, что идеология, заявляющая высшей ценностью права и свободы человека является идеологией либерализма, поскольку именно так определяется либерализм в большинстве учебников и справочных изданий. Статья 2 Конституции РФ, таким образом, устанавливает либеральную государственную идеологию в России. Таким образом, возникает коллизия между статьей 13, запрещающей государственную идеологию, и статьей 2, её утверждающей.
Чтобы устранить указанное противоречие, необходима конституционная реформа. По сути, запрет на государственную идеологию в России означает запрет на пересмотр идеологии либерализма, которая в Конституции РФ устанавливается как следование «общепризнанным международным принципам и нормам».
При введении запрета на государственную идеологию в Конституции РФ такое положение представлялось как переход Российской Федерации на тип жизнеустройства, характерного для «цивилизованных», «правовых» государств мира. Однако анализ конституционных текстов показывает, что эта апелляция основывалась на ложной информации. Непосредственный запрет на государственную идеологию существует только в конституциях России, Болгарии, Узбекистана, Таджикистана и Молдовы. В конституциях Украины и Беларуси запрещается установление какой-либо идеологии в качестве обязательной.
В белорусской версии это положение формулируется следующим образом: «Идеология политических партий, религиозных или иных общественных объединений, социальных групп не может устанавливаться в качестве обязательной для граждан». Исходя из формулировки «государство на демократических ценностях и не может быть связано ни исключительной идеологией, ни вероисповеданием», государственная идеология запрещается, по сути, в Чехии. Аналогичным образом этот запрет формулируется в Конституции Словакии. Но и в данном случае он менее императивно выражен, нежели в конституции России.
Апелляция к демократическим ценностям в чешской конституции указывает на то что ни одна группа не может обладать исключительным правом навязывать народу свою идеологию, но вовсе ни запрет ценностного выбора на основе общенародного консенсуса. В любом случае запрет на государственную идеологию ограничивается кластером посткоммунистических государств.
В некоторых конституциях устанавливаются ограничители для идеологии. В конституциях Португалии и Экваториальной Гвинеи этот запрет относится к сферам образования и культуры. Бельгийская конституция декларирует данный принцип как идеологическую «нейтральность» образования. Конституции Бразилии, Андорры и Анголы устанавливают другой ограничитель — в виде запрета на «идеологическое цензурирование».
В тоже время следует отметить, что в подавляющем большинстве конституций запрета на государственную идеологию нет.
Исходя из вышеизложенного, необходимо исключить положения предполагающие запрет на государственную идеологию, а также положения об общепризнанных нормах и принципах международного права из Конституции Российской Федерации.